24 апреля 2008 г., Агенство культурной информации, Самара

Авось и Привидение

Три спектакля за один приезд показал петербургский театр «Рок-опера»

Преимущественно молодая публика на первом представлении заняла лишь половину мест в довольно большом зале Дома офицеров. И судя по неожиданно сдержанной реакции, зрители вряд ли были хорошо знакомы с обошедшей многие театры мира рок-оперой Эндрю Л. Уэббера и Тима Райса «Иисус Христос – суперзвезда». Лучше известная российскому зрителю «Юнона» и «Авось» Алексея Рыбникова вызвала больший интерес самарской аудитории. А совершенно новый спектакль «Кентервильское привидение», завершивший гастроли петербуржцев, не собрал даже ползала.

Чтобы было понятно, с каким театром мы встречались, вспомним, как он появился. Это было в 1989 году, когда новорожденная «Рок-опера» стала наследницей ВИА «Поющие гитары», которые, в свою очередь, вышли из совсем уж знаменитого ленинградского ансамбля «Дружба» с Александром Броневицким и Эдитой Пьехой. Ознаменовалось рождение театра постановкой рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», премьера которой была приурочена к 1000-летию Православной церкви на Руси и получила от нее благословление.

В 1985 году художественным руководителем ВИА стал Владимир Подгородинский, который до сих пор возглавляет «Рок-оперу», где позднее осуществился новый успешный проект – постановка оперы-мистерии «Юнона» и «Авось» Алексея Рыбникова и Андрея Вознесенского. Спектакль пользуется успехом и сегодня. Его тысячное представление прошло в Александринском театре 4 мая 1998 года. А в декабре 2003 года зонг-оперу «Орфей и Эвридика» внесли в Книгу рекордов Гиннесса как спектакль, максимальное число раз сыгранный одним коллективом – на тот момент 2350 представлений.

С этим коллективом, кстати, до сих пор не имеющим своего помещения, и знакомились самарские зрители три вечера подряд, слушая три очень разных произведения. Среди них, собственно, настоящая рок-опера была одна – «Иисус Христос – суперзвезда». Пожалуй, самый аскетичный спектакль из трех показанных. Пустая сцена – никаких декораций, только наклонный помост, на котором все и происходит. Короткая увертюра, сразу же подвергшая испытанию на прочность уши зрителей, которые сначала пересаживались поближе к сцене, а потом стали отодвигаться подальше от мощных звуковых колонок.

Вообще, начало, да и вся опера, больше напоминало балет. С десяток действующих лиц в белых «лохмотьях» кружились на небольшом пространстве сцены, мимикой и жестами выражая свои эмоции под оглушительно ревущие динамики, заглушавшие хриплый баритон Иуды Искариота, пытавшегося донести до зрителей слова. Это получалось далеко не всегда. Та же участь постигла и других солистов, снабженных индивидуальными микрофонами, но не всегда обладающих достаточной дикцией. Пели по-русски, но главное имя Иисус – по-английски – Jesus, что звучит примерно как Джизас. Публике предоставлялась возможность самой догадаться, почему это так. Корреспондент АКИ догадался: русское имя не ложится на музыку, написанную на английский текст. И все же на слух это воспринимается довольно странно.

В своем либретто Тим Райс в целом следует евангельским текстам, но при этом по-своему трактует многие ключевые моменты библейской истории. Можно утверждать, что роль ведущего персонажа здесь отдана Иуде, в равной или даже большей мере, чем Иисусу: ему принадлежат первое и чуть ли не последнее слово (за исключением слов умирающего на кресте Христа). Он производит, по крайней мере, вначале, впечатление рациональной и последовательной личности, в то время как Иисус больше молчит и выглядит почти равнодушным ко всему, что происходит вокруг. Даже в монологе «В Гефсиманском саду» он только робко просит: «Забери от меня эту чашу, я не хочу вкусить ее яду…». Те, кто слушал альбом с записью в главной партии Яна Гиллана, поймет, в чем между ними разница. Солист Deep Purple мучается не знанием собственной участи, он страдает от предательства близких ему людей. И это вернее, так как в опере нет подлинных персонажей-злодеев. Единственный вполне «отрицательный герой» здесь – толпа, которая сначала возносит своего избранника до небес («Осанна»), а потом с той же экзальтированностью требует от Пилата: «Распни его!»

Как уже заметил вначале корреспондент АКИ, второй спектакль – «Юнона» и «Авось» – произвел на самарцев большее впечатление. Он оказался более понятным и близким: простая любовная история, пусть даже с несчастливым концом, всегда трогает сердца (особенно женские) и вызывает «бурные, долго не смолкающие» аплодисменты. Даже более чем скромная сценография на этот раз показалась интересней, хотя к тому же наклонному помосту добавился всего лишь белый парус, меняющий цвет в зависимости от освещения.

«Кентервильское привидение», наоборот, вызвало гораздо меньший интерес, чем можно было ожидать. Все-таки спектакль премьерный, а Оскар Уайльд, автор литературной первоосновы, – писатель очень неплохой. К тому же оформление на этот раз было ярче и богаче, а музыка В. Калле и В. Вербина вполне подходит для сказки о замке с привидением. В спектакле много диалогов, поэтому громкая музыка не так утомляла зрителей, а текст воспринимался полнее. На веселый лад настраивало и то, что перед началом в фойе «Иуда Искариот» продавал программки.

А общим для всех трех спектаклей был густой дым, которым щедро сопровождали кульминационные моменты действия. Это сегодня такая традиция – напустить побольше дыму, чтобы компенсировать отсутствие чего-то более существенного.

Юрий ХМЕЛЬНИЦКИЙ


Оригинал статьи